Паутина прошлого - Страница 69

Я почувствовала у себя на шее его тяжелое дыхание — он не целовал, а скорее, кусал мою кожу до крови. Рука Макса пробралась под подол платья, а пальцы проникли под трусики.

— Тебе понравится… У тебя нет другого выхода, — шепнул он, двигая пальцами внутри меня. Затем, сорвав с меня белье, вторгся одним мощным движением, грубо и жестоко. Я закричала, и не могла остановиться, чувствуя его глубоко в себе. Он отпустил мою руку, схватив за талию, двигая меня вдоль своего тела, насаживая на себя, а я могла лишь бессильно скользить ладонями по холодному камню стен, все еще не веря, что со мной это происходит.

Его движения стали ускоряться, а мой разум затуманился, от криков, от отчаяния. Внезапно, Харламов замер, я ощутила, как что-то горячее разливается внутри, и зарыдала, чувствуя себя раздавленной, использованной и униженной. Ему не нужно было возвращаться, чтобы меня убить. Он только что это сделал.

Макс отстранился, пытаясь выровнять дыхание, а я съехала по стене, опускаясь на холодный каменный пол. Услышала звук застегивавшейся молнии, почувствовала его пальцы у себя на щеке.

— Никогда раньше не пользовался услугами профессионалок. Извини, мне не чем сейчас заплатить. Разве что, наш уговор все еще в силе — ты будешь последней, — раздался его безжалостный голос.

Наверное, это и стало для меня последней каплей. Схватив упавшую с поваленного столика какую-то железку, я изо всех сил вогнала ее в его тело. Послышался болезненный стон, и меня словно что-то отшвырнуло от него, ударив головой о стену. Не успев окончательно потерять сознание, я услышала тяжелые шаги, поднимавшиеся из подвала. Что же, вряд ли ему удастся далеко уйти, — удовлетворенно подумала я, и провалилась в серое ничто.

Когда я очнулась, казалось, что прошла вечность в того момента как… я вздрогнула всем телом и судорожно вздохнула. Мне пришлось опереться о стену, чтобы подняться. Каждый шаг отзывался болью во всем теле. Мне казалось, что я никогда не смогу взобраться по ступеням наверх. Но к счастью, это удалось, правда с трудом и заняло куда больше времени, чем я могла предположить. Не знаю, сколько прошло времени, пока я, наконец, добралась до своей комнаты. Машинально сняла туфли, отбросила подальше порванное белье, которое до того лихорадочно сжимала в руке. За ним последовало платье, к которому мне было противно даже дотронуться. Зайдя в ванную, я включила воду на полную мощность и встала под обжигающе горячи струи, намыливая кожу до красноты, почти сдирая, и жалея, что я не могу ее снять, как платье. Наконец, опустилась на дно душевой кабинки и зарыдала.

Мысль пришла внезапно, выводя меня из состояния прострации, куда я погружалась все глубже. Завернувшись в полотенце, я вбежала в комнату и набрала Мишкин номер. Он долго не отвечал, и передо мной проносились ужасные картины — он добрался до них, и убил обоих. А это значит, что теперь я никогда уже не смогу узнать…

На десятом гудке раздался его недовольный голос, и я вздохнула с облегчением:

— Миша, — тихо произнесла я, — он сбежал.

Не став слушать дальше нажала отбой. Сбросив полотенце, и двигаясь как робот, я натянула на себя вчерашнюю одежду. Благо, днем догадалась постирать и высушить джинсы, и так существенно пострадавшие в нескольких передрягах. Ладонью пригладила еще не успевшие высохнуть волосы и застыла, сжимая в руках телефон. Я так устала! Мне хотелось все бросить и бежать отсюда, постаравшись забыть о том, что произошло, словно страшный сон. Я набрала номер, и мне сразу же ответил мягкий низкий голос — такой любимый и родной.

— Здравствуй! Почему ты так долго не звонила?

— Всего пару дней, — сквозь слезы улыбнулась я.

— Я скучал. Как бы мне хотелось быть сейчас рядом с тобой.

Не дай Бог — пронеслось у меня в голове, и, подавив желание всхлипнуть, я заговорила спокойно, словно не было этих минут, навсегда изменивших мою жизнь.

— Ты не поверишь — здесь чудесно! Солнце, песок и бескрайние просторы океана. Как родители?

— В порядке. Отец мне плешь проел за то, что я отпустил тебя так далеко одну.

— Передай, что я очень скучаю. И скоро приеду.

— Я буду ждать, — в голосе мужчины было столько любви и нежности, что я все-таки не выдержала, и перед тем как нажать отбой тихо произнесла:

— Я очень тебя люблю.

Мишка ворвался в комнату совершенно неожиданно, заставив меня вскрикнуть от страха:

— Слава Богу, ты жива, — пробормотал он, крепко прижимая к себе, — когда ты позвонила и сказала, что он сбежал, а потом бросила трубку, я успел передумать все, что угодно.

— И что я вижу — дверь в твою комнату открыта, ты совершенно спокойна! С ума сошла? А если он вернется?

— Он не вернется, — криво улыбнулась я, — по крайней мере, пока не вернется.

— Ты не пострадала? Он ничего тебе не сделал? — в Мишкином голосе было столько заботы, что мне пришлось взять себя в руки, чтобы не раскиснуть окончательно.

— Все произошло так быстро… Я не смогла понять, когда именно он смог освободиться. А потом он отшвырнул меня с дороги и убежал. Но все же, я смогла его серьезно ранить.

— Молодец, малышка! Я всегда знал, что на тебя можно положиться. Что же, будем осторожны. Если он ранен серьезно, вряд ли ему придет в голову что-то предпринимать. И нам останется лишь выследить, где он мог залечь. И на этот раз никаких церемоний.

— Вы что-то нашли в его квартире? — перебила я поток Мишкиной речи.

— Нет, — покачал он головой, — этот мерзавец надежно прячет свои козыри. Но думаю, если он умрет, никто уже ни о чем не узнает. Вряд ли снимки могут где-то всплыть.